Январский гром

От специального военного, корреспондента «Известий»
Войска Ленинградского фронта под командованием генерала армии Говорова, взламывая глубоко эшелонированную оборону врага, с дотами и дзотами, рвами, проволочными заграждениями и минными полями, преодолевая ожесточенное сопротивление гитлеровцев, идут вперёд. За пять дней боев в районах Пулково и южнее Ораниенбаума они продвинулись вперед на каждом направлении па 12 — 20 километров. Фронт прорыва на каждом участке наступления расширен до 35 — 40 километров. Штурмом взяты город Красное Село и важнейший узел обороны немцев — Ропша, находящийся в 11 километрах от Красного Села — на так называемых «Ропшинских высотах».
Стоит оттепель. Снег на полях и дорогах тает, затрудняя боевые действия. Но бойцы с великим упорством прогрызали оборону врага. Образ города-бойца всегда находился перед мысленным взором наших воинов, звал их вперед и вперёд.
Снаряды советских артиллеристов обрушились на немецкие укрепления южнее и юго-западнее Ленинграда. Одновременно к югу от района Ораниенбаума наступали другие части фронта, стремясь навстречу воинам, которые шли от Пулкова.
Враг занимал господствующие высоты, которые долго и настойчиво им укреплялись. Однако ничто не могло остановить наступательного порыва наших войск. Стремительным ударом они отбросили противника на значительное расстояние. Множество трупов фашистских солдат и офицеров осталось навсегда лежать в- ленинградской земле, у берегов Балтики.
***
...Широкая магистраль, прорезая город, переходит в Московское шоссе, ведущее, к Фронту. Здесь создавался новый, центр Ленинграда. Стоят недостроенные корпуса высоких домов. Из величественного здания Ленинградского Дворца Советов фашисты сделали постоянную мишень. Сколько снарядов они выпустили по нему! Зияют пробитые в фасаде бреши. Придёт время, и дворец этот, как весь Ленинград, залечит свои раны.
Пулковские высоты — ключевые позиции Ленинграда, рубеж, неприступный  для врага. Вот развалины знаменитой обсерватории. где на стенах зал когда-то висели потемневшие портреты знаменитых астрономов и где ученые в черных шапочках молчаливо работали у сложных астрономических приборов. Теперь здесь все голо вокруг. Здания разрушены. Великолепные парки уничтожены фашистскими снарядами; ни одного уцелевшего дерева.
Перед нами немецкие траншеи, бесконечные ряды колючей проволоки. На потемневшем от пороха снегу следы разрывов мин и снарядов. Дым пожарищ все ещё стелется над населенными пунктами, из которых наши бойцы ночью выбивали немцев. Захватив сильный опорный пункт противника, бойцы перевалили за железнодорожную насыпь.   
Немцы цепляются за цепь холмов, пытаясь, во что бы то ни стало удержаться. Но натиск наших частей могуч и неукротим. По всем направлениям идет бой в глубине вражеской обороны. Наши артиллеристы громят немецкие дзоты, закопанные в землю самоходные орудия, отражают контратаки танков и пехоты. Валяются брошенные гитлеровцами пушки со снарядами. Горят обезвреженные дзоты, но новые открывают огонь. Артиллеристы, идущие в боевых порядках пехоты, бьют по вражеским дзотам прямой наводкой. Взлетают вверх бревна, земля.
 Немцы засекли нашу батарею, работавшую особенно успешно по заявке пехотинцев. Несколько снарядов упало близ батареи, но артиллеристы продолжали делать своё дело. С каждым днём растет число героев наступления. Командир орудия сержант Рассадин несколькими меткими выстрелами остановил выползший    из леса      тяжелый немецкий танк, а затем заклинил его башню. Танк запылал.
Боец Степан Хромов, направляясь с боевым донесением к командиру роты по лесной тропе, заметил выходивший на просеку немецкий отряд. Хромов залег и встретил немцев автоматной очередью. Растерявшиеся немцы побросали оружие и, подняли руки. Велико было их удивление, когда они увидели, что Хромов один. Но было ухе поздно. Смелый боец повел в штаб пленных гитлеровцев.
Сапёры младшего сержанта Иванина быстро проделали проходы в проволочных заграждениях и минных нолях противника. Сделав это, они могли ждать следующего задания. Но началась атака. Не дождавшись даже приближения атакующих цепей, сапёры двинулись вперед, чтобы поскорее метнуть гранаты во вражеское логово. Гвардии старшина Вдовин в первой же схватке уничтожил 8 немецких солдат и двух офицеров. Рядовые Владимиров и Матвеев гранатами и автоматными очередями уложили во вражеской траншее 7 немцев.
***
Маневрируя, сковывая врага, штурмуя его доты и дзоты, неудержимо движутся вперёд полки, дивизии. Освобождены первые десятки километров многострадальной ленинградской земли. Уже несколько раз сменили артиллеристы свои огневые позиции. Все дальше и дальше уходит бой, и гул его в Ленинграде уже не слышен. Наши соколы господствуют в небе. Советские артиллеристы господствуют в наземном бою. Смело, невзирая на вражеский огонь, продвигается наша пехота, истребляя врага.
Шоссе на Красное Село. Синий, насыщенный бензином воздух наступления. «За Ленинград!» — написано на машинах и танках. — «Смерть немецким захватчикам!»
Вот они, ноля битвы, которыми прошли наши войска. Сплошная широкая полоса перепаханной снарядами земли. Обломки машин, витки проволочных заграждений. Снег черен от разрывов. Вот у немецкого дота валяются стынущие в снегу трупы гитлеровцев. Пулеметные ленты, гранаты. Горы гранат. Много уменья, смелости нужно было проявить воинам, чтобы сокрушить этот крупный дот. Слева — высота. С неё немцы обстреливали Ленинград. Высота взята. Только на самой верхушке, в лесу, засели еще автоматчики. Артиллеристы делают по горе последний огневой налёт. Через несколько минут мимо нас проводят нескольких пленных. Больше на высоте не осталось ни одного живого немца.
Поднимаемся на высоту. Славно поработали наши пушки! Метко били они по засевшим здесь немцам. Мы видим разбитые, исковерканные тяжёлые немецкие орудия. Это они обстреливали мирное население города Ленина. Это они сеяли смерть и разрушения в прекрасном нашем городе. Карающая рука настигла немецких убийц. Скоро эти орудия — бессильные и жалкие — наполнят выставку образцов трофейного вооружения.
Взорванный немцами мост на шоссе. Огромные ямы, какие-то скрюченные, обгорелые балки. Проезд уже восстанавливают. Низко над полом проносится «Мессершмитт». Крупнокалиберные пулемёты бьют по немцу очередями. Фашист удирает.
Беспрерывно движется наша пехота. Бойцы в белых маскировочных халатах везут с собой пулеметы, противотанковые ружья. Сколько оригинальной сметки в способе транспортировки! Легкие санки-лодочки, лыжи...
Через потоки машин пробираемся в бывший Красносельский лагерь. И вот открывается панорама штурма Красного Села. Ложбина. На высоте город. В леске направо — наши стрелки. На горе, в подвалах домов — немецкие автоматчики, снайперы. Чтобы затруднить продвижение наших бойцов, немцы выпустили в ложбину воду из водонапорной башни. Эта затея не принесла им, однако, ни малейшей пользы. Не выдержав нашего огня, около сотни гитлеровцев, залегших на окраине города, стали отступать. Наши артиллеристы послали им вдогонку несколько снарядов. Большинство немцев полегло.
Бой за Красное Село нарастает. Бьет артиллерия. В синей дымке отчетливо видны разрывы. Слева группы наших бойцов обходят дома окраины. Рвутся немецкие снаряды, мины. Беспрерывно слышится стрельба автоматов. И снова ведут пленных фрицев. На этот раз их много. Ни па одном лице пленного Фрица мы не видали следов печали. Немцы, правда, ошеломлены и подавлены «этим сверхестественным артиллерийским огнем». Но они откровенно довольны. «Все это дерьмо — позади. Для нас война кончилась. И слава богу. Хватит с нас», — говорит обер-ефрейтор Вильгельм Шлегер.
...Где-то в центре Красного Села занимается зарево. Немцы подожгли город. Огонь разгорается всё сильней. С моста, где мы стоим, уходят в разведку пять экипажей лёгких танков Гвардейцы-миномётчики дают несколько всесокрушающих залпов. Артиллерия расчищает путь тяжёлым танкам. Они приближаются — огромные, с гремящими моторами, устремив стволы пушек вперёд, с автоматчиками и сапёрами на броне. Это танки прорыва. Под защитой их мощной брони пехота чувствует себя ещё более уверенной. Танки прорыва изготовились к решительному штурму.
Сражение за Красное Село продолжается. Сопротивление противника слабеет, огонь его делается менее эффективным, и наши отважные воины захватывают первые дома, проникают в город. В темнеющем небе все ярче разгорается зарево. Штурм! Танки ломают последние немецкие опорные пункты. Немцы еще пытаются сопротивляться. На улицах вспыхивают ожесточённые рукопашные схватки. Штык и граната, которыми столь искусно владеют русские бойцы, решают исход боя. Красное Село — наше. Его освободили наши славные воины, мастера стремительного удара.
Танки двинулись вперёд, мимо подбитых «тигров» и брошенных немцами орудий. Вперед! С этим лозунгом идут на врага войска Ленинградского фронта. С этим лозунгом выбили они немцев из десятков населённых пунктов. Они развивают успех своего наступления и, не давая противнику передышки. наносят ему тяжкий урон.

Н. ДЕДКОВ
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. 19 января.

Николай ТИХОНОВ

Когда автоматчики Федюнинского поднялись из окопов после артиллерийской подготовки, они пошли во весь рост, — и немцы бежали. Ярость атакующих ленинградцев никто не мог остановить. Слишком долго она копилась, слишком остра была ненависть. Когда артиллеристы у Пулкова, более двух лет стоявшие па одной позиции, получили приказание продвинуть позиции на пять километров вперед, — впервые вперёд, — эти люди могли на руках нести орудия, так восторженно бились их сердца.
Изрытые воронками поля, разбитые немецкие дзоты, опрокинутые батареи, немецкие трупы, покрывавшие окрестности, были результатом точной ярости наших артиллеристов.
Когда лётчики Голованова бомбили эшелонированные в глубину немецкие линии, бомбили мстяще, бомбили с непревзойденной яростью, когда штурмовики проносились бреющим полётом, уничтожая фрицев, — они не встречали немецких самолётов. Немецкие самолёты исчезли с ленинградского неба. Хозяевами его были и есть ленинградские лётчики, которые стали мстителями. Иначе быть не могло! Пришёл наш черед. Пришёл час возмездия!
Гвардейцы Симоняка ринулись с Пулковских высот. Это люди, которые били эсэсовцев в Шимских лесах, на Шелони, которые гнали немцев в болотах Синявино. Это люди, вскормленные ленинградской ненавистью, которые не могли больше ждать, — и их тоже ничто больше не могло остановить.
Они пробили три немецких линии и вышли к четвёртой, и тут встретили их контратаки — танки и немцы.
Танки уже не представляли ничего особенного, а немцы были пруссаками, кадровыми головорезами, но они уже не верили в непобедимость прусских легионов.
Немцы шли без уверенности. Они шли без всякого энтузиазма. Они шли обреченные, и их разбили наголову. Они погибли. Штурмом были взяты Красное Село и Ропша. Дорога, идущая с севера, перерезана. В горячем котле окружены немцы у Петергофа.
Петергоф в наших руках! В наших руках будут Стрельца и Лигово. Кончено обстреливание из этих мест города, кончено варварское убийство мирных жителей, — вот они, тяжёлые холодные орудия, которые били по Ленинграду, — они уже в наших руках. Их хозяева лежат с пробитыми головами.
Гитлер сказал кичливую фразу о том, что он отступает только там, где хочет,— под Ленинградом он отступать не хочет и не будет. Это верно — немцы под Ленинградом не отступают. Их гонят или кладут наповал.
Я представляю ликование ленинградцев. Я представляю воодушевление бойцов. Я представляю всю радость победы, ширящейся с каждый шагом.
Уже бьёт час гибели немцев на Волхове и Ильмене, у Шимска и Новгорода.
Гатчину сегодня ещё немцы называют Линдемани. Но скоро она будет нашей Гатчиной, и Новгород станет нашим милым Новгородом, и Плескау будет освобождённым древним Псковом.
Всё это будет, будет! Победа и радость. Долго мы ждали этого часа. И он настал! Гремит уже первый ленинградский салют в зимней ночи, — за ним последуют другие — до того чудесного часа, когда всему миру салют возвестит о полном освобождении Ленинграда и о полной гибели немцев под стенами великого города.